Снежное лето на Красном окуне

Поездка в составе Северобайкальского полевого отряда ГЕОХИ РАН. Посещены: поезд Москва-Северобайкальск полностью, г. Северобайкальск, пос. Нижнеангарск, голец Довырен (основная цель геологических работ нашего отряда), Улан-Удэ и некоторые его окрестности, Байкальский Прибой (южный берег Байкала).

Особый экстрим придаёт делу то, что готовились мы к +15÷20°C, как обычно в это время года в этих краях, а стояли в снегах. Как говорил местный геолог, отработавший 30 лет на Довырене, это рекорд холодов и снегов за всё время – снег в принципе тут был 4 или 5 раз до нас.

Внимание! Данный текст не является рекламой или пропагандой алкоголя и нездорового образа жизни! Лиц, не овладевших крепкой психикой, прошу отказаться от чтения текста! В тексте использованы многочисленные перефразы цитат из известных произведений.

Фотоальбом http://fotki.yandex.ru/users/chl-fomin/album/259635 или начало просмотра http://fotki.yandex.ru/users/chl-fomin/view/634356/?page=0 

02 августа.

Встречаемся в 10 утра на Казанском вокзале. Помимо рюкзаков, с собой два полных вьючника, бензорез Husqvarna и мешок еды. На взвешивании мы набираем на троих 150 кг – максимально допустимую массу багажа.

Грузимся в поезд. Наш вагон наполовину купейный, наполовину переоборудован под кафе.

В первый день мы проезжаем Владимир и Нижний Новгород. Во Владимире прямо с платформы виден знаменитый Успенский собор.

По дороге пролетаем мимо о.п. «Новая жизнь». Едем мы в основном по лесу, среди сосновых боров, разделённых реками, иногда и довольно крупными.

Вечером начинается красивейший закат. Когда солнце уже скрывается за горизонтом, на нежно-голубом небе остаются ровные горизонтальные полосы желтоватых облаков. На переднем плане мелькают тонкие стволы сосен – ветви у них начинаются лишь у самой верхушки. Облака понемногу розовеют, пока наконец не становится совсем темно и цвета перестают быть различимы.

 03 августа.

Утро встречаем в Перми. После неё начинается «уральский пейзаж»: невысокие горки и сопки, заросшие лесом. По некоторым в случайном порядке раскиданы домики.

Вскоре подъезжаем к городу Кунгуру, широко раскинувшемуся по холмам. Над деревенскими домами местами высятся храмы. Прямо от выезда из Кунгура начинается живописнейший пейзаж. Поезд едет вдоль реки по долине, которую обступают с двух сторон довольно высокие пригорки, на некоторых из которых даже видны светло-серые обрывы. Одно из тех мест, куда хотелось бы вернуться и пройтись пешком.

В середине дня мы уже в Екатеринбурге. 

Едем дальше, мы уже в Азии. Рельеф гораздо более плоский, вдоль дороги тянутся всё те же берёзовые леса. Лишь вечером, на закате, появляются частые поля, уже даже убранные. Солнце медленно ползёт вниз, то приподнимаясь в низинах, то снова спускаясь к горизонту на лугах.

Ночью, после Тюмени, начинается гроза. Сверкают огромные молнии – едем через центр непогоды.

04 августа.

День начинается в Омске: уже начинает слегка сказываться разница часовых поясов. К нам подсаживается очередная попутчица, будто сошедшая с картинки: гламурная блондинка в розовой кофточке, вся в блёстках. Погода сегодня снова хорошая: солнце и немного облаков.

Только что проехали знак «2765 км».

Вскоре после Омска снова начинаются березняки. За ними виднеются бежевые поля, тянущиеся иногда до самого горизонта.

Ближе к Новосибирску поля сменяются широкими лугами, по которым раскиданы отдельные гребешки берёзовых крон. Перед самым Новосибирском проезжаем широкую, всю в баржах, Обь.

В Новосибирске передаём сумку – посылка из Москвы.

После Новосибирска луга продолжаются. Стога сена, трактора совершенно теряются на их просторах. Затем начинается хвойная тайга. К небу тянутся тонкие веретенообразные кроны. В воздухе появляется сизая дымка – от лесных пожаров. Нездорово-красное солнце садится в розово-фиолетовом мареве.

Тайга. Крупная станция, вся затянута дымом. Покупаю вкуснейший кефир и недостающую попутчикам соль. Солнце уже зашло. Медленно выплывает огромная красная луна, небо уже совсем чёрное. Наш ночной поезд отправляется прямо на луну.

После станции Яя я засыпаю.

05 августа.

Утро с непривычным чувством – завтра выходить из поезда. С учётом поезда из Анапы, 6 дней поезда… Поездатая жизнь…

Вся территория вокруг поезда затянута смогом, в котором быстро тонут контуры всех объектов. Из слоя дыма выглядывают только самые высокие деревья и крыши домов. Спустя некоторое время через дымку проступает малиновое солнце, потихоньку краснеющее. К тому времени, как мы доезжаем до Красноярска, оно уже становится рыжим.

Перед Красноярском начинается серия каких-то особо странных по облику опор ЛЭП, так что поневоле думаешь, что это какое-то соревнование по антропоморфизму.

Красноярск. Паровоз у вокзала и тонкий запах дыма на перроне. Сегодня довольно-таки прохладно, приходится одеть куртку. Наш поезд удлинился на десяток прицепных вагонов. Тут встречает Павел Самородский – за что ему большое спасибо.

4100 км и широкий перламутрово-серый Енисей, потерянный в дыму. Видимость местами не более 50 м, обычно – до 300 м.

После Красноярска продолжается всхолмленный рельеф, который понемногу выполаживается. Только после Канска-Енисейского начинаются ровные луга и поля, разделённые молодыми просторными и светлыми берёзовыми рощами.

Сегодня День железнодорожника. Все станции увешаны шариками и транспарантами. На станции Иланская непрерывно воет сирена. Как говорит местный, хоронят машиниста – второе самоубийство за последние дни. Примечание: информация проверена по новостям: http://www.ilansky.ru/news/proishestvija/mashinist-iz-tch-ilansk-napisal-dlinoe-pismo-putinu-o-sostojani-del-na-zhd.html (состояние на 22 сентября 2012 года, письмо весьма поучительное).

На Иланской же удаётся наконец купить еду №1 путешественника поездом: жареные пирожки с луком и яйцом. К сожалению, со станций на нашем пути почти совсем исчезли торгующие ими бабушки, да и пирожки стали в основном печёные, а не жареные. Наступает чувство полного желудочного удовлетворения.

Едем по Транссибу. Берёзы понемногу разбавляются соснами, но леса остаются всё столь же просторными. На станциях особо занимает архитектура водонапорных башен – по-видимому, ещё дореволюционная «типовая застройка».

Перед Тайшетом принимаем душ – за покупку лотерейных билетов проводница наливает в ведро кипятка и выдаёт ковшик. Душ принимается в поездном туалете. Первое ведро проводница ставит на крышку унитаза, откуда оно благополучно слетает на очередном повороте, обдав кипятком весь туалет и лишь краем задев мои ноги. Второе ведро я уже прошу сразу ставить на пол – повторов не хочется. После зябкого утра спина принимает горячую воду с особой благодарностью. Проводницы вообще за покупку билетов готовы сделать почти что угодно – у них план по реализации 200 билетов на поезд. Как хочешь, так и продавай.

Тайшет. Традиционный паровоз и «двойная» водонапорная башня. Куча киосков, которые мы обходим в поисках нормального кефира (к сожалению, поиски так и остались безрезультатными).

Въезд на БАМ. Вокруг уже хвойная тайга. Перед Вихоревкой начинаются горы. Невысокие, заросшие лесом, они чем-то напоминают Кузнецкий Алатау. Из окон постоянно видны лесозаготовки. Доезжаем до Вихоревки уже к вечеру. Тут выясняется, что мы окончательно разошлись с поездом №76 Москва-Нерюнгри, с которым шли ноздря в ноздрю от самой Москвы. Он ушёл на несколько минут раньше из Тайги, и, видимо, растворился в ночи. Здесь же я замечаю поезд Северобайкальск-Анапа – вот на чём мне надо было ехать из поля в Тамани.

Братск. Ночные хрущёвки и огни фонарей. Дорога по дамбе ГЭС. С одной стороны вода почти на уровне железной дороги, с другой же стороны она едва видна где-то далеко внизу в сумерках.

Весь день был пасмурным. Сегодня уже прочитал методички по антропологии, пытаюсь читать книгу по почвам, но для неё нужна более деловая атмосфера. Тем не менее, из неё уже выписал пару страниц, которые надо будет распечатать для следующего поля в Германии.

06 августа.

На что только ни пойдёшь, чтобы проснуться на Лене? 6 утра. Мимо пролетают серые бараки-хрущёвки, тонущие в таком же сером тумане, покрывшим посёлок толстым слоем. Слышны вопли-сирены водного транспорта. Наконец, два ряда колючей проволоки со сторожкой – мы въезжаем на мост через Лену. После Оби и Енисея она кажется немного узкой.

Туман медленно переходит в облака. Лишь один раз попадаем в солнечный просвет.

Хвойная тайга уходит к горизонту, понемногу теряясь в тумане; то тут, то там над ней возвышаются отдельные «свечки». Сквозь леса тянется одноколейка БАМа с редкими разъездами. Регулярно проезжаем речки с каменистыми доньями и перекатами, хотя многие сейчас уже пересохли.

За час до Северобайкальска мы уже едем по горной долине – с двух сторон зелёный дол окружён удивительно красивыми крутыми склонами: между каменистыми осыпями к вершинам тянутся языки хвойной тайги. Изредка склоны прочерчивают белые ниточки ручьёв-водопадов, более того, пару раз даже видели снежнички. У подножия гор – тайга и реки. Реки текут по ярко-белым камням, со множеством перекатов и отмелей.

Погода к середине дня постепенно наладилась. Тучи растянуло и теперь лишь вокруг некоторых вершин остались кольца розоватого тумана.

Наконец, Северобайкальск. Нас встречают на платформе и прямо от вокзала на двух машинах везут в Нижнеангарск. Автодорога проходит рядом с Байкалом, по узкой кромке между склонами гор и водой. Лес обтекает горы сверху и срывается вниз крутыми обрывами-стенками. Под этими обрывами, периодически заныривая туннелями внутрь горок, проходит БАМ. Вдоль дороги расставлены весьма позитивные автобусные остановки с мозаиками на природоохранные и бамостроительные темы. 

В Нижнеангарске мы приезжаем на базу бурятского геологического института (бурятский ГИН далее по тексту) – участок в 6 соток с несколькими балками (металлический вагончик типа кунга) и сарайчиками, расставленными по периметру. В центре участка – болотце типа «лужа», вокруг которого растёт золотисто-розовый ячмень гривастый. Тут пасутся козлята и курицы. Чуть поодаль и болотца стоит печка под навесом, вокруг которой стоят скамейки – местная кухня. Этот участок примыкает к участку сторожа, у которого мы берём вёдра и чаны. Воду набираем через улицу. Колодец, надо отметить, очень специфический – это просто яма для воды, крытая сверху досками, над которой установлен полугнилой журавль. Что характерно, общественного ведра нет, а всё пролитое с характерным звуком стекает вниз в яму. Так что вода тут зеленоватая и с крылышками бабочек – супчик, как я люблю!

После этого идём в магазин. Умиляет полка уценённых просроченных молочных продуктов с подписью «для выпечки». А вот хлеб тут очень вкусный – при магазинах «Вист» своя пекарня.

За обедом-перекусом следует отправка на Байкал – помыться с дороги. Берег тут очень мелкий, потому вода хоть как-то прогревается. Зато идти приходится метров на 30 от берега, прежде чем можно спокойно нырять. Вода в Байкале синяя, как морская, да и другого берега не видно.

Нижнеангарск сам – посёлок с деревенскими домиками и бараками, на многих из которых видны номера брусин – продвинутые версии палаток. Практически все домики находятся в расширении узкой полосы границы воды и Байкала. На склон, немногим выше остальных, уходит только улица Геологическая – сюда были свезены в начале 90-х балки постоянно работавшей на Довырене геологической партии. Эвакуация производилась из-за того, что кончилось горючее для генераторов.

Погода выстояла сегодня замечательная – переменная облачность со слабым ветерком. Сегодня, кстати, знаменательный день – я кончил пить курс антибиотика от боррелиоза.

07 августа.

Ночью все спали плохо – шёл дождь и приходилось подставлять тазики под течи. К утру начались странные жалобные скулящие звуки, которые окончательно помешали доспать (как с утра выяснилось, у нас под балком живёт выводок щенят). За завтраком готовим еду для приезжающих сегодня коллег из бурятского ГИНа.

В половину одиннадцатого приезжают и сами коллеги – Евгений Владимирович Кислов, Лёха и Чингис. Составляем раскладку на поле. Достаём с чердака решётки для готовки на костре, в прошлом – спинки от кроватей. Перематываю дуги от палатки: резинки-стяжки уже совсем растянулись, потому я их срезал, а дуги пометил намоткой ярко-жёлтого скотча в различных местах. Дальнейшая практики показала удобство данной системы.

Днём идём на Байкал. Проходим до конца косы, откуда виден длинный остров, отделяющий залив в устье реки Кичеры от Байкала. Дует довольно сильный ветер, под влиянием которого происходит дифференциация общества на моржей, купающихся в озере, и цивилов, сидящих у костра из плавника. Правда, греет он больше хождением за топливом, чем самим горением. Здесь же дегустируем разливное пиво «Братское» местного производства – весьма неплохое, к слову.

Пляж тут, у конца косы, песчанистый, в отличие от крупных булыжничков у её начала. Байкал тут кажется серым, если смотреть на Солнце, если же смотреть вдоль – то ярко-синим. Сегодня видимость лучше вчерашней, потому даже видна часть другого берега – и видно, что и там Байкал окружают такие же невысокие горы.

После Байкала идём в местную забегаловку-позную, где подаётся национальное бурятское блюдо – позы, напоминающими огромные пельмени (но не дай Бог так сказать какому-нибудь буряту).

Вечером на базу приезжают туристы.

Кислов дарит мне и ещё одной участнице экспедиции по экземпляру своей монографии «Йоко-Довыренский расслоенный интрузив». Теперь надо ещё не забыть передать привет Эрнсту Максовичу Спиридонову.

Надо запомнить и вовлечь в практику рецепт походного мыла: гель для бритья в тюбиках. Масса положительных моментов по сравнению с мылом в мыльнице.

08 августа.

Всю ночь шёл дождь, так что спалось великолепно. Утро выдалось хмурое и мокрое, так что завтракаем в балке.

Утром покупаем большую часть нужных в поле хозяйственных принадлежностей. Собрал аптечку отряда, из нового-интересного появился йодантипирин. Так что теперь, если верить инструкциям, отряд защищён от энцефалита, боррелиоза и сибирской язвы. Состав аптечки взял себе в качестве базового списка: давно хотел такой сделать, но руки не доходили.

Днём поехали в Северобайкальск. Тут докупили кастрюли, кувалду и зубила. Погуляли по самому городу, в котором особо следует отметить отмеченный памятной табличкой первый дом Северобайкальска.

На базу приехал Николай Васильевич с помощником. Отсюда он едет работать на Сыннырский массив, расположенный неподалёку.

Вечером дождь подутих, но всё равно прохладно.

Сегодня закончилась провизия – малосольный омуль, хлеб и печеньки. А ведь мы ещё не то, что в поле не выехали, мы для него даже не закупились…

Щенки продолжают поскуливать, хотя теперь это уже почти привычно. Иногда видим их маму, которую подкармливаем. Но она всё равно на нас рычит.

Начальник купил наручные часы (т.н. командирские) и очень им радуется. Наверное, не надо было вечером, когда он пошёл к освещённому окну в балке посмотреть на них время, доставать из кармана сотовый телефон и им подсвечивать…

Наверное, любезный читатель уже заметил, что база ГИН пользуется спросом. Но её каждый год пытаются закрыть – институту она не нужна.

09 августа.

День сборов. Едем в Северобайкальск. Нам помогает Ирина, из местных. Она нас прежде всего довозит до стеллы «Северобайкальск». После этого, «по многочисленным просьбам трудящихся», нас подвозят к выдающемуся монументу «М(ысовые) тоннели строят настоящие мужчины» (мысовые туннели – одна из гордостей БАМа, система туннелей около Байкала длиной в несколько километров). Надо отметить, тема БАМа звучит и во многих постройках, в стенах читаются афоризмы и лозунги типа «БАМ – это наша с тобой биография», «БАМ – дорога в будущее Северного Забайкалья». Над самим Нижнеангарском, у вершины одной из сопок, выложена надпись «я люблю тебя, жизнь».

В Северобайкальске закупаем продукты на всё время поля. Начальник печалится отсутствием коробок для упаковки продуктов и почему-то не верит возможности их получения в ближайшем магазине. Что характерно, даже после практической демонстрации с приносом коробок на все продукты он так и не поверил. После заполнения провиантом всей машины начальство на ней уезжает, оставляя меня и Машу для докупки части инвентаря. После покупок пытаемся попасть в музей истории железной дороги, широко разрекламированный на вокзале. После долгих поисков мы нашли его на другом конце города, в Доме Железнодорожника (встречающего визитёра продажей авиабилетов). Однако сейчас отпуск, и попасть в него нам не судьба.

Возвращаемся на автобусе в Нижнеангарск. По дороге заходим в местный краеведческий музей. В нём три небольших тематических зала, по эвенкам, по Великой Отечественной Войне и по БАМ. Культура эвенков, к сожалению, представлена довольно бедно. Её разбавляет только обилие информационных стендов (хотя впечатление портит обилие орфографических ошибок). Забавляют инсталляции быта эвенков, сделанные с использованием манекенов без грима: темнокожие европеоидные девочки в традиционной эвенкийской одежде на оленях смотрятся, гм, оригинально. К концу нашего посещения музея в нём наконец-то дали свет, потому включилась сигнализация. Под её аккомпанемент мы ретируемся.

Что интересно, гордое название Нижнеангарск посёлок получил относительно недавно – ранее он назывался Козлово. Что характерно, козлов тут много. Как, впрочем, и коз с козлятами.

После музея идём на Байкал – помыться перед дорогой в горы. Ветер почти стих, светит вечернее солнце, так что, несмотря на довольно холодную после дождей воду, купание проходит приятно. Ясно виден другой берег, ломаная линия синих горушек, по отрогам которых переваливаются редкие кучевые облака. Уже позже, на закате, они постепенно окрашиваются в розовый цвет.

Вечер. Пакуемся. Начальник вначале занимался бурной пинательной деятельностью, но потом осознал её избыточность и притих. Тем не менее, нам так и не дали расфасовать крупы по заранее заготовленным бутылкам.

Самая деликатная операция вечера – разделить на две половинки замотанную скотчем решётку, полную яиц. Поскольку перематывать лень, разрезаю свёрток напополам ножом. Половинки перематываю целлофаном из пакета Шардоне. Операция по разделению яиц экспедиции проведена успешно! В саму же упаковку Шардоне поселена аптечка.

Финальная дозарядка техники и переписывание фотографий.

Следует отметить, что местная фауна к нам уже почти привыкла. Собака рычит уже только для проформы. Куры же совсем обнаглели. Они ходят прямо между нами, внимательно разглядывают нас разными глазами и издают целую гамму тихих воркующе-просящих звуков. Одна из них, более наглая, заметно толще.

10 августа.

Подъём в 6 утра. Сворачиваем личные вещи, пакуем посуду. Ехать нам около 80 км, на это уйдёт весь день.

В утра приезжает Урал. Грузимся и отъезжаем. Лёша и Кислов сразу заваливаются спать. Мы сидим сзади, в открытом кузове (кабриолет для любых условий, однако), откуда прекрасно видны все пейзажи. Дорога идёт к северу, постепенно забираясь в гору, так что перед нами периодически показываются из-за леса виды Байкала и окрестных гор. В какой-то момент сворачиваем на грунтовку, уходящую от берега. Байкал скрывается в конце долины, да и кромка гор стремительно сменяет уже привычный вид. Теперь главная картина другая: две стены хвойников спускаются с двух сторон и голубоватые горы в V-образном проёме между ними.

Первая остановка – пьяный ключ. Он легко узнаётся по обилию артефактов и весьма фривольной деревянной скульптуре гермафродита с крайне выраженными признаками. Солнце ещё скрыто за склоном горы, и в тени довольно прохладно – приходится утепляться. От Урала валит пар. Завтракать мы тут не будем – есть информация, что вода чересчур богата кадмием.

Следующая наша остановка – Гасан-Дакит, приток реки Холодной. Русло реки, с многочисленными отмелями, выложено огромными белёсыми булыганами. На отмелях лежат стволы деревьев. В лесу растут многочисленные грибы – рыжики, подосиновики, маслята, красные мухоморы. Много шиповника. Здесь мы завтракаем.

Вскоре пересекаем реку Холодную, намного более широкую, чем Гасан-Дакит. С середины потока, вдоль по долине реки, виднеются горные склоны. Утренняя дымка уже ушла, так что хорошо видно, что все склоны в острых треугольничках – вершинках деревьев. После Холодной начинается набор высоты. После каждого этапа подъёма мы выезжаем на плоскотинки, с которых открываются всё новые и новые виды на долину, пока наконец мы не выезжаем на седловину. Отсюда недалеко и до Перевала – кернохранилища Холоднинского месторождения, где до сих пор живут старожилы, ещё со времён, когда работала геологическая экспедиция.

Холоднинское месторождение – одно из крупнейших в мире месторождений свинца и цинка, расположенное возле реки Холодной. Сейчас оно не разрабатывается, поскольку будет загрязнено озеро Байкал (природоохранная зона). Разработан план, по которому планируется транспортировать руду по монорельсу в закрытых кожухах на несколько километров за водораздел, туда, где начинается водосборный бассейн Лены. Хотя, вроде как, выгодно даже проложить железнодорожную ветку и вывозить руду на уже существующий ГОК.

Кернохранилище представляет собой несколько ангаров со стопками керна. Большая же часть керна гниёт в ящиках или даже просто кучах. С учётом того, что каждая скважина стоит миллионы, теперь уже просто выкинутые, видеть это не очень приятно. Мы приехали сюда для того, чтобы найти ящики с образцами для работы Чингиса, однако были вынуждены отказаться от этой затеи. Перерывать тут всё – занятие не на один день, да ещё и, вполне возможно, абсолютно безрезультативное.

Само кернохранилище охраняет красивая лайка, бросающаяся на нас с крайней радостью.

После поисков идём в сторожку, где нас поджидает полная бадья жареных грибов. Под водочку – вообще прекрасно!

Хозяйствует тут весьма занятная личность, Боря. Он тут уже не один десяток лет. Сразу после эвакуации экспедиции не без его участия со всех окрестных столбов исчезли провода, причём, где этот цветмет, никто, кроме Бори, не знает. Владелец ружей и невладелец паспорта, он, по наветам эвенков, регулярно попадал в милицию. Там понимали, что его дальше не сошлёшь, и отпускали. Он доставал откуда-то очередное ружьё, и жизнь продолжалась. Несмотря на болезненную тягу к спиртному, хозяйство у него в образцовом порядке.

После обеда грузимся в Урал. С нами садятся Боря и Саша, которые едут пособирать местных даров природы, как флоры, так и фауны.

Переваливаем через долину реки Тыи. Надо отметить, из неё открывается великолепный вид на горы Йоко, Довырен и Иняптук. Год этот довольно холодный – у вершин до сих пор есть снег. Значит, с водой для бензореза проблем не будет.

После Тыи начинаются заросли кустаря. Местные говорят, что сукцессия особенно интенсивно идёт последние несколько лет, до этого местность была открытой. Я пересаживаюсь поближе к ним в самый конец кузова – и сажусь прямо на ружьё. Очень интересные ощущения после каждой кочки, особенно с учётом того, что неизвестно, заряжено оно, или нет. Ничего, так удаётся даже поспать.

Обогнув с востока Довырен, подъезжаем к стоянке – месту лагеря ещё той экспедиции. Нам повезло – в распадке в пяти метрах от костра течёт достаточно полноводный ручей. Развёртываем тенты для столовой, используя деревянный каркас ещё тех времён, продуктовку, личные палатки. Урал в это время уезжает дальше – на промысел. Количество мошки удручает – приходится всё время сидеть в дыму от костра, тем более, что одежда ещё не пропахла.

Вечер. Ужин. Оборудуем холодильник для сыра и майонеза в ручье.

11 августа.

«Начальник у нас хороший, над ним поглумиться можно» - (С) Лёша.

«Мастер бегает по цеху, рвёт на попе волоса» - древнее народное творчество.

Погода с самого утра стоит жаркая и малооблачная. После подъёма медленно и печально готовим еду на костре из полугнилых досок. На завтрак в меню макароны, суп и салат.

Начальник тщетно хочет рвануть с места в карьер – сразу после завтрака идти в маршрут. Однако опытным путём было ещё раз установлено, что это невозможно, и первая половина дня до обеда тратится на обустройство лагеря. Лёша разбирается с бензорезом, так что вскоре делаются и первые надпилы, причём довольно быстро и легко. Расход воды и топлива на удивление мал.

Обед. После этого собираемся в маршрут. С собой сразу собираем бензорез и бак для воды. Приходим на обнажение, где почти сразу находим нужную точку на скальной стенке в борту ручья. Здесь нам надо отобрать около 10 м разреза через каждые 10 см (угол залегания близок к вертикальному). На месте выяснилось, что нужны лопаты и зубила, так что мы с Чингисом отправляемся за ними на лагерь. После возвращения следует фотографирование обнажения и построение запруды на одной из проток ручья, чтобы отвести воду от стенки.

Начинаем пилить. Где-то 2/3 образцов удаётся выпилить, остальная треть вынимается молотком. Пройдено сегодня 160 см. Выходим назад уже довольно поздно. По пути на базу заходим на старую буровую вышку. В целости стоят стены балка, пара буржуек и сама вышка. На стенах до сих пор висят стенды и таблички типа «Экран социалистического соревнования». Однако большая часть оборудования уже вынесена местными металлистами. Из самой скважины бьёт вода, давая начало небольшому ручью. Желающие могут залезть на вышку, и с неё открывается неплохая панорама окрестностей.

Вечером принимаем душ. У нас есть банная палатка – палатка типа колокол для зимней рыбалки. Это позволяет с удовольствием воспользоваться вёдрами горячей воды и ковшиком, без рисков быть покусанным мошкой.

12 августа.

Утро начинается приятно – нет палящего солнца, на небе довольно много облаков. После завтрака делимся на две группы. Меня и Лёшу сразу отправляют к стенке, пилить дальше, остальные четверо идут смотреть возможное место для следующего разреза.

Мы продолжаем разврат на обнажении, с бензорезом и прочими подручными средствами. Быстро проходим оставшиеся внизу несколько точек, после чего приходится лезть вверх на 3.5 метра. Тут уже заканчиваются выходы скальных бровок для пилки, потому отбираются т.н. яйца – округлые прочные куски породы, остающиеся в рыхлом выветрелом материале. Поэтому, с одной стороны, бензорез сюда затаскивать не надо, с другой стороны, балансирование на сыпухе всё равно сильно приятным не является. Крупные яйца всё равно приходится спускать вниз на распиловку – колоть свежие дуниты весьма тяжко и долго.

Специфичность занятий определяет и специфичность выражений типа «Лёш, пильни начальственные яйца». Представляется понемногу начало типичного рассказа о поле в Прибайкалье: «сижу я, значит, бью шефу яйца...».

В обед мы с Лёшей бежим до лагеря. Здесь мы варим суп, в том числе, и на ужин. Для резки овощей используется мой нож – единственный нормальный нож на лагере. С собой в поле были закуплены ножи для сыра с лезвиями шириной в 3-5 мм – как мне удалось узнать в конце поля, по причине того, что начальник не любит точить ножи. Как этот факт связан с двухнедельным полем, мне так и не удалось понять.

Возвращаемся к обнажению. Доотбираем ещё десяток проб. Прекращаем работу в тот момент, когда у меня уже начинает сводить ноги. К тому времени я уже пару раз прокатился по склону, напоив дуниты Довырена своей кровью. Отобраны за сегодня 44 пробы, пройдено 5.5 метров от начала профиля. На обратном пути нас ненадолго задерживают куропатки – они усиленно отводят нас от гнезда. Самого гнезда мы так и не нашли.

После ужина начинается ветер. Некоторые его порывы почти штормовые по силе, потому, в ожидании дождя, приходится запаковывать все продукты в полиэтилен.

Сегодня вечером в моих волосах окончательно ломается расчёска «Из Сибири с любовью», купленная год назад в Адыгее.

Полночи дует сильные ветер. Он понемногу стихает, и начинается дождь. Под его шум я и засыпаю.

13 августа.

Утро. Дождь. Просыпаюсь я, по-видимому, в 6:30, а сейчас уже 7:30. Читаю книгу Кислова. Жду 8 утра – устроит ли сегодня начальник опять подъём в 8 утра на пустой костёр?

Этим утром у меня для себя две новости, хорошая и плохая. Хорошая состоит в том, что я полностью отоспался. В предыдущие ночи мне немного не хватило, с учётом болезни, а здесь, в укромном уголке в кустарях кедрача (кедрового стланника), спится просто великолепно. Плохая новость состоит в том, что палатка уже подтекает. С тента отдельные капли просачиваются по дугам, откуда уже на ближайшей завязке стекают в палатку, капая как раз на мой спальник. К утру уже значительная его часть отсырела.

Завтрак. Отчаянно беспокоясь за девушку экспедиции, начальник отбирает у меня крем-анестетик и, путаясь в словах, пытается читать инструкцию к нему. Он решил полечить девушку от сгоревшего носа самостоятельно. После этого я сдал ему всю аптечку, за которую ранее отвечал, «по причине утраты доверия начальника отряда».

После завтрака хожу вокруг лагеря, немного фотографируя – погода не располагает. Возвращаюсь на базу и немного продвигаюсь дальше в изучении монографии Кислова.

Лёша начал носить каменный уголь из кучи поблизости, оставшейся со времён экспедиции. Костёр теперь поддерживается углём: горит хорошо и жарко, дождём не тушится, хоть и слегка пахнет – как жалуются наименее брутальные члены экспедиции, как на вокзале.

Направление ветра сегодня противоположно вчерашнему. Теперь тучи летят на восток – через наш лагерь к вершине Довырена. Их веретенообразные хвосты медленно протягиваются через бровку склона за нашим лагерем.

К вечеру из-за постоянного ветра и дождя, иногда горизонтального, становится зябко – одеваю уже четыре слоя одежды и шарф. Так даже можно засыпать.

Вечером небо ненадолго растягивается, становится даже видно Солнце. Закат, тем не менее, идёт в тучи. Темнеет быстро. Начинается дождь и ветер.

Около 21 часа видим узкую короткую чёрточку света где-то внизу – сквозь непогоду куда-то едет машина. Сначала думаем, что они к нам, но машина проезжает «наш» поворот. Вскоре чёрточка растворяется во мгле.

14 августа.

Просыпаюсь ночью – довольно зябко. Выглядываю из палатки, провожу рукой по тенту – и верно, на пальцах остаётся снег. Иней августа. Засыпаю снова.

Утро. Двойные носки, двойные штаны, 5 слоёв одежды сверху – так тепло и хорошо.

Растительность вокруг в тонких кристалликах инея. Белые оторочки листьев подчёркивают их ажурные края. На можжевельниках белые шапочки.

Завтрак горошницей. Улан-удэнцы разбавляют водой – горошница «не соответствует их культуре питания».

На короткое время солнце показывается из-за туч, но затем его снова скрывает.

Сегодня таки выходим в маршрут. Лёша с Чингисом ушли на ручей Магнетитовый. Мы с начальником идём доотбирать обнажение. Маша с Кисловым идут пособирать даров природы.

На пару с начальником доотбираем с 5.5 до 12.0 м – итого 123 образца. Теперь немного поподробнее. Отбор ведётся молотком, зубилом и ложкой – оливиновые пески Довырена не приемлют других методов. Себе выпиливаю плиточку с красивой серпентинизацией. Пока мы работаем, из-за бровки склона выходит охотник с двумя собаками. На шее у него висит весьма серьёзная винтовка с оптикой. Раскланиваемся, и он уходит. Скорее всего, это со вчерашней машины. Продолжаем отбирать пробы. Когда уже начинаем сворачиваться, раздаётся громкий рык. Сначала мы немного струхнули, однако выясняется, что это Лёша решил пошутить. Сначала хотелось навалять в штаны, затем – кому-то по роже. Ребята помогают нам эвакуировать снаряжение и образцы. По дороге на лагерь выясняется, что на Магнетитовом ничего интересного они не нашли. В ходе пилки следует важное уточнение: заправлять надо 95-ым бензином. 92-ой для Husqvarna подходит плохо.

Вечером – постирушки. Точнее сказать, замачиваю вещи, после чего привязываю их на верёвки или придавливаю камнями полоскаться в ручье. Вода здесь щелочная, так что мыло смывается с большим трудом – полоскать себе дороже. Принимаю душ. Так как не жарко, как и в поезде, моменты «до» и «после» душа омерзительны, а вот процесс восприятия спиной горячей воды прекрасен.

К вечеру тучи растягивает – ночь обещает быть холодной.

15 августа.

Первая ночь с батарейками и аккумуляторами в спальнике – сплю вокруг них, свернувшись калачиком. Иначе разрядятся от холода. В 5 утра весь лагерь будят куропатки (теперь это будет каждое утро, причём в одно и то же время – хорошая альтернатива петухам).

С утра светит тёплое солнце. Дует довольно сильный ветер. Зато я успеваю подсушить штаны, носки и спальник. Однако вскоре солнце затягивает, ветер становится мокрым и холодным. На мне уже 5 слоёв одежды, шарфик и двойные штаны – постирать штаны-поддёвку было стратегически верным решением.

Всё время до обеда начальник мучается: идти или не идти в маршрут, с оборудованием или без, с обедом или без. Пытается узнать мнение «народных масс», параллельно выдавая на-гора новые задачи маршрута. Однако рабочая сила по пилке и отбору образцов непреклонно предлагает идти без обеда и с оборудованием. В итоге мы, изрядно потупив, так и не выходим в маршрут.

Чингис окапывает свою палатку и растягивает штормовые верёвки. Масштаб земляных работ впечатляет. Спрашиваем: «и сколько этажей в твоём бункере?». Но Чингис загадочно улыбается и отмалчивается.

После обеда собираю дрова и гуляю. Дошёл до горки, сделал пару круговых панорам. Очень меня привлекают пейзажи с лиственницами и кедрачом на переднем плане и голубеющими рядами гор на дальнем. Пофотографировал и флору; особенно приятен оказался цветок с пятью лепестками, белыми с розовыми жилками, и жёлтыми тычинками. Множество ягод, голубики и шикши, а изредка и брусники, дают возможность попастись.

Согреваюсь, именно чтобы было жарко, только во время пилки дров (запил и дровосекс – первые друзья желающего согреться человека).

Заваливаюсь спать. Просыпаюсь под ужин, одеваю 4 слоя одежды, двойные штаны (а то, что здесь я поддеваю под внешние штаны, служило мне выходными штанами в Тамани). Ужин проходит быстро и тихо. Пока ещё продолжаются шутки про освежающий и бодрящий томатный сок (разведённая томатная паста), однако шутка уже явно себя изжила. После ужина все мы быстро рассасываемся по палаткам. Спать буду в футболке, свитере, штанах и двойных носках.

16 августа.

Ещё одно утро полярной экспедиции Neskafe. Сплошной туман или облачность – впрочем, разницы между ними тут нет. Видимость до 50 м. Вылезать из палатки не хочу. А завтра должно приехать свежее мясо – полевая экскурсия перед конференцией.

По счастью, начальник будит сегодня в 10 утра, когда уже готов завтрак – великое счастье. После завтрака следует банный день: сейчас это единственное развлечение. Немного перефразируя Олега Даля, «есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется душ». Параллельно в баке с водой греем бутылку водки с ягодами можжевельника. Через час-другой экстракция «полезного компонента» завершается: водка желтеет, а ягоды тонут и ложатся на дно бутылки (в условиях местного климата за предыдущие два дня никакого взаимодействия жидкости и ягод не наблюдалось).

Погода стоит мерзкая. Да, надо отметить, тут я по-новому понял выражение «у природы нет плохой погоды». Правильно, плохой погоды у природы нет. Есть гадкая, мерзкая и омерзительнейшая. Ветра уже нет (по сравнению со скаженным ветрилой вчерашнего дня), но дождь идёт короткими периодами с дивной регулярностью. Хотя, надо отметить, на мне сегодня по-прежнему 4 слоя одежды.

По долине идут облака, плотные и белые. На склоне, выше нас, тучи тоже постоянно волочат свои хвосты. Весь день где-то дождит – если не прямо у нас, то в пределах прямой видимости, перед нами или после нас по направлению ветра. Изредка видно, что солнце освещает склоны дальних гор – всех, кроме нашей.

К ужину готовим суп. Щи получаются великолепными, особенно с можжевеловой настойкой и чесночком. После ужина Маша таки готовит давно обещанные гренки. Главная тема обсуждений вечера – так это сколько было ночью куропаток и к кому они приходили. Все слышали одну, кроме начальника, который слышал двух – ещё один повод поглумиться. У меня в палатке ночью обнаружилась ночная бабочка – тоже способ порадовать коллег.

Примерно в восемь вечера тучи на короткое время растягивает, даже видно голубое небо. Пару минут мы даже видим солнце. Ночь, видимо, будет совсем холодной – кладу с собой аккумуляторы (так я делал и каждую следующую ночь), сам ложусь спать в одежде.

Ждём новичков. Мы с Лёшей планируем рекламную акцию для туристов на Довырене под главным слоганом «оливиновые пески Довырена ждут вас» с опциями снега, дождя, гнуса, ветра и палящего солнца (на этих двух словах все почему-то вздрогнули) и прочих прелестей.

Интересно, утром будет иней или снег?

17 августа.

Морозная свежесть альпийских лугов Довырена. Ночью тучи растягивает окончательно, даже видны звёзды. На удивление не очень холодно.

Утром долгожданное солнце. Выходим в маршрут к вершине Довырена. По нашему с Лёшей настоянию берём с собой бензорез и всю периферию к нему. Начальник принуждает к взятию еды. Выходим «ранним утром» - в 11 часов. Бред.

Подъём идёт хорошо. Тучи совсем растягивает, так что видно далеко-далеко. Склоны гор тут красного цвета от лишайников на камнях, а сам профиль горы напоминает окуня – собственно, отсюда и эвенкийское название Довырен - «красный окунь». Доходим до перевала, отсюда недалеко и до тригопункта. Соседняя вершина затянута, хотя оба склона чистые. Внизу, с другой стороны Довырена, лежит снежник. Видно, что снег в нём многолетний – уже с голубоватым оттенком.

Спускаемся к месту распила, где даже удаётся найти неплохое место. Неподалёку обнаруживается и расщелина с водой – удаётся начерпать полный 30-ти литровый бак для бензореза. Мы с Лёшей, балансируя на вершинках глыб, начинаем пилить. Так распиливаем разрез – как раз вовремя заканчиваем работать, так как склон от стока шлама становится совсем скользким. Теперь надо будет вернуться с зубилом и молотком и выколотить выпилки. Сейчас же нас накрывает первый приступ града, так что приходится быстро всё сворачивать. Видимость быстро снижается – затягивает всё тучами. Сейчас видим на 50 м максимум.

Во время сборов начальство принуждает к обеду – на это уходит дополнительное время под дождём. Мы с Лёшей от еды отказываемся – сейчас это только выхолаживание организма, да и мысли только о спуске.

Начинаем снижаться. Снег, град, дождь, ветер и 50-ти метровая видимость – Довырен гостеприимно провожает гостей с вершины. Кислов говорит, что за несколько десятилетий работы на массиве снег он тут видел всего 4 или 5 раз. Пока спускаемся (видимость на середине склона, где находится наш лагерь, уже много лучше, до нескольких километров), вымокаем до нитки. В середине спуска я и Лёша радостными воплями приветствуем гром и молнии. Доходим до лагеря. Водка и спальник.

Нас будят к ужину. Надеваю жилетку и дождевик начальника – на иных условиях меня из палатки не выманить. Одна рука – в жилетке, другая сжимает ложку и проводит все трапезные манипуляции. Только после почти кипящего супа, горячего чая и водки, закусываемой чесноком с горчицей, колотун немного отпускает и уже почти можно жить.

Зарисовки, порождённые сидением на базе:

·         Дорогой мой дневничок, помнишь, я тебе писал, что тут полная попа? Так вот, то была не попа, а марципанчик! (перефразируя старый анекдот)

·         В декабре меня задержали во время беспорядков в Москве. А уже через 8 месяцев я был в лагере в Сибири.

После ужина слышим мотор, который медленно, но верно приближается к нам. Это приехало новое мясо, хотя мы были почти уверены в том, что они заночуют на перевале. Смотрим на них. Весёлые, бодрые ребята. Говорят, что им ничего не страшно. Ничего, посмотрим на них через пару дней.

Вечером облака растягивает – над нами ясное небо. Видно, что вся вершина Довырена в снегах. К темноте на некоторых палатках садится иней. Туристы и новосибирцы посмеиваются. Ничего, это пройдёт.

Перед сном пытаюсь скинуть фотки с карточки на компьютер. Однако случайно нажимаю «перемещение», забыв про крайне кривое взаимодействие старших версий с xD карточками. В результате около 200 фотографий пропали безвозвратно – восстановить не удалось даже в цивилизации.

Ночь очень холодная, спишь, завернувшись совсем плотно в спальник. Иногда высовываешь голову продышаться, и уже через пару минут волосы на голове становятся абсолютно ледяными.

18 августа.

Метель августа. Хлопья снегов Довырена по-отечески укроют вас от непогоды.

Утро начинается, как обычно, в 8 часов. Зябко. Выползаю в 5 слоях одежды. Завтрак. После завтрака – сушка. Разогреваю ботинки до той стадии, когда их можно почти безболезненно одевать (т.е. вся вода в них прогрелась). Куртку, насквозь мокрую, одеваю поверх дождевика – пусть понемногу подсыхает.

Выходим в маршрут. На мне уже 6 слоёв одежды, вместе с рюкзаком в этом тепло, но не жарко. Обходим контакты подошвы массива с вмещающими породами, а также смотрим силлы и дайки. Ребята из Новосибирска ищут точки для пробоотбора, судя по описаниям, это должно быть Идеальное Обнажение – именно так, с больших букв. Путь вдоль контактов лежит через болота и кедрач, в качестве бонусов – шикша и голубика. Особо примечателен шурф с сидеронитовыми рудами – взял кусок напилить. Примечание: Э.М. Спиридонов был очень заинтересован в Москве этими образцами, я ему пообещал, что принесу напиленных кубиков.

На обратном пути начинается метель. Когда приходим на лагерь, наши палатки уже занесены снегом.

В обед к нам на лагерь приезжают местные – как они говорят, пособирать краснокнижных и не очень трав, типа саган-дайля и горечавки холодной. Их ГАЗ-66 едет тут почти на пределе возможностей. Одному из них выдаю из аптечки кетанов – начальник так и не смог освоить медикаменты.

После обеда на 20 минут выглянуло довольно тёплое солнце, подтопив снега. Даже удаётся слегка подсушить спальник – он влажный ещё с самого начала дождей. Следует кратковременная дискуссия, надо ли идти в маршрут. В итоге мы не идём.

Вскоре нас накрывает градом с солнцем (день чудесный, да). Как мы говорим, грибной град. К вечеру град уже лежит слоем на земле. Самое интересное, что после грибного града начали интенсивно расти подберёзовики.

До ужина иду спать, тем более, что берцы сырые. Хожу потому в шлёпках, удручая этим всех присутствующих. Хотя ноги уже ко всему малочувствительны – сказывается ороговевший слой, но последние 3 часа контроль за пальцами ног утерян – надо бы прогреть. За послеобеденный сон удаётся достичь важного результата: я досушил на себе все вещи, включая спальник. Очень приятные ощущения. Однако вылезать совсем неприятно. Приходится одевать уже 8 слоёв одежды – то есть всю имеющуюся в радиусе доступа. Впрочем, насколько я понимаю, сейчас все примерно так ходят.

После ужина небо растягивает, так что становятся видны звёзды – ночь явно будет прохладная. Перед сном иду в душ: завтра вероятен наплыв в баню новоприбывших. Кстати, о новоприбывших: они уже настроены далеко не так оптимистично. Комментарии о погоде редки и реалистичны (они примерно соответствуют паникёрским настроениям).

Мы с Лёшей, как носители нехристианских убеждений, предлагаем выложить на склоне коловрат для вызова солнца. Начальник, как носитель православных убеждений, сказал кратко: «Бог в помощь». Мы почему-то сразу вспомнили «Сагу о Бьёрне».

Когда я подхожу к палатке, на ней уже корка льда. Приятный хруст при откидывании тента. Ещё немного – и я уже начинаю прогревать остывший, но всё-таки теперь сухой спальник. Один вопрос: будет ли с утра на хвосте (волосы, мокрые после душа, я высунул из спальника) корка льда или нет. Ничего. Поживём-увидим. Если проснёмся.

19 августа.

Утро. Любезный читатель, конечно же, не поверит, но зябко! До последнего лежу под спальником. Одеваюсь в привычные 6 слоёв одежды, распихивая по карманам штанов носки для сушки.

Неспешно готовится завтрак. Правильнее всего поступил главный новосибирец, который просто отказался до готовности пищи вылезать из палатки. Сегодня утро начинается с вермута – хоть он и холодный, но в итоге энергетический баланс оказывается положительным. Попивая алкоголь, смотрим на разгулявшуюся метель – она покрывает всё слоем мягких хлопьев.

Несмотря ни на что, сегодня поедем в маршрут по низам. Грею воду в носках и берцах перед одеванием последних. Загадка дня: тёмное, глубокое, тёплое, влажное – что это? Берцы.

Грузимся в Урал – на эти несколько дней он остался с нами. Едем в кузове, несмотря на метель и квазинулевую видимость. Едем тяжело, Урал с напрягом, пару раз даже заглохнув, берёт крутые борта ручьёв. Водитель, Андрей, регулярно выходит смотреть дорогу – болот тут тоже хватает. Что интересно, кстати, на топоснове для этого квадрата карты есть условное обозначение «болота проходимые». Отсутствие обозначения «болота непроходимые» наталкивает на печальные мысли…

Первая точка на сегодня – ручей Белый. В его истоке выходы специфических метасоматитов (белого цвета, что и послужило основанием для названия ручья) с весьма специфической минерализацией – начиная с титан-фассаита, лавровита, кончая голубым диопсидом. Здесь есть и эндемичные минералы. Набираем все себе голубого диопсида. По пути цепляю глыбку с загадочным травяно-зелёным минералом – в Москве попробую разузнать, что же это такое.

На Белом пару раз нас опаляет солнце – опаляет насколько, что на десяток минут приходится расстегнуться.

У начала распадка (ущелья ручья) обедаем. Греемся коньяком.

Следующая точка – ручей Школьный. Урал не доходит до него пару километров, увязнув в кедраче (Андрей предпочёл кедрач болоту). Так мы идём до первой остановки – контакта массива с известняками, в последних встречается и довольно редкий минерал перовскит, явившийся следствием воздействия магмы. От них идём к самому ручью. По его руслу спускаемся к выходам сплошных медно-никелевых руд. Тут новосибирцы отбирают материал для шлихования. От них идём ещё ниже, до озера Большое Иняптукское. Тут показывается солнце. Доходим мы и до озера у самого подножия горы Иняптук. Это озеро считается тотемным у местных эвенков.

Расположенная рядом горка вся изрыта канавами и шурфами на разведки меди и никеля, так что ходить по ней надо очень аккуратно. Есть там и штольня, но она засыпана, на расчистку надо не меньше дня, хотя масштабы отвалов очень и очень соблазнительны. Говорят, внутри штольни есть очень красивые кристаллы льда. Места тут невероятно красивые – пара озёр, расположенные в долине между несколькими горами. Слева возвышается огромный снежный Иняптук, сияющий в лучах вечернего солнца. Здесь уже ранняя осень, так что вся природа уже одела багряные наряды, лёгшие на землю празднично-траурным покрывалом. Вода в озёрах удивительно спокойная.

Начинаем дорогу назад. Палит солнце, да так, что на мне остаётся всего один слой одежды – это рекорд последних дней, я даже спал в паре слоёв минимум. Мы идём в обход ручья, поднимаясь по старой дороге вверх по склону. С дороги открываются шикарные панорамы на озёра у подножия Иняптука.

Идём к машине. Чавкает болото. Уже порядком измотаны, с учётом сидячего образа жизни в последние дни, но усталость приятная. У машины нас встречают баранки-конфетки и коньяк.

Назад едем уже повеселевшие. Даже на перекосах вдоль длинной оси Урала под 45° и всех трясках не теряем оптимизма: «м-м-м, наклончик! Как я люблю!», «Уважаемый пассажиры, мы входим в зону турбулентности. Просьба занять места согласно купленным билетам и пристегнуть ремни», «Вверх гони!» (когда отъезжали вверх по склону от болота). К счастью, всё было успешно пройдено, и мы, изрядно потрясённые и отмассажированные об борта кузова, приезжаем ужинать.

На ужин, после основных блюд, ежедневная водка и бальзам «Бурятия». Бальзам просто великолепный, надо будет купить перед возвращением.

Вечером начинается снег, при первых хлопьях которого мы разбегаемся по палаткам. Следует отметить, что в этом поле я первый раз дошёл до того, что с меня сваливаются штаны – приходится подвязывать верёвочкой. Даёт о себе знать сушка одежды и спальника на теле, несмотря даже на то, что организм доблестно усваивает раза в 2 большие порции, чем я ем обычно.

Надо отметить, что наш досуг тут очень скрашивают многочисленные журналы и газеты научного толка, которые привёз Кислов. Они многократно циркулируют по рукам и зачитываются почти до дыр. Особенно прекрасны страницы с фотографиями солнечных пейзажей.

20 августа.

Специально для ценителей продукции компании Довырен! Для тех, кто уже оценил Довырен-град и Довырен-дождь - новое спецпредложение: Довырен-снежные хлопья! Теперь ещё нежнее!

Вылезаю в 6 утра – хочется помыться и постираться. Всё равно спать дальше не получается по такой прохладе. Пока развожу костёр, подходит Кислов – он всегда встаёт примерно в это время.

В 7:30 начинается снегопад. Снежные хлопья падают, укрывая всё ровной пеленой. Только деревья и кустарники остаются видны, зато каждая их ветка оказывается увенчана снежной шапочкой. Палатки почти не видны на фоне земли. В голове вертятся строчки песни Никитиных: «Снег идёт, снег идёт»…

После 8 утра, когда все подтягиваются к костру, я таки собираюсь в баню, что расценивается как верх экстрима. Лёша, снимающий видеосюжет о нашей жизни, прощается со мной словами «больше вы его не увидите». Душ, как всегда прекрасен, хотя отряхивать баню от снега пришлось долго. Кстати, что важно, так это хорошо стряхивать снег с крыши: иначе он подтаивает и с потолка прямо на спину начинает капать ледяная водичка. Бодрит, конечно, но всё кажется немного излишним.

Зарисовки:

·         В вашей палатке слишком светло? Используйте новый Довырен-снежный покров! Он позволит эффективно и быстро затемнить палатку.

·         С утра очень удобно: перед выползанием из палатки стряхиваешь с полога снег. Его слепляешь в ком и кидаешь в висящую (читать: сушащуюся) на верёвке одежду – и с неё ссыпается снег, позволяя ей сохнуть дальше!

·         Водитель Урала ремонтирует колесо, сняв его с оси. Проходя мимо, жалобно спрашиваю: «мы здесь остаёмся навсегда?». Следует выражение панического ужаса на лице: «нет! Боже упаси, нет! Сплюнь!»

Хотя, как я писал ранее, собирался сегодня ещё постираться, однако оказываюсь морально не готов. До обеда – стандартные процедуры: валю несколько сухостоев-лиственниц и оттаскиваю на лагерь. Поджимаю молнию на входе в палатку: она пару раз расходилась, допустив неприятное количество атмосферных осадков в палатку.

Обед сегодня готовят новосибирцы, потому процесс идёт быстро и тихо. К обеду прилагается бальзам «Енисей», 45% спирта (высокооктановое горючее для людей), идёт он хорошо, легко и приятно.

После обеда пора спать. Лучшей колыбельной служат слова Кислова о том, что поедем, когда он дочитает 4 номера журнала – это ещё сутки. Когда просыпаюсь, идёт снег. Он на моих глазах покрывает отряхнутую от снега палатку новым слоем. Вылезаю, когда уже слой совсем плотный.

Ужин. Прилагается водка, настоянная на маке (заводская!), закусываем мы её грибами. После трапезы сидим с ребятами у костра, пока не начинает снова падать снег. Когда дохожу до своей палатки, она уже опять покрыта ледяной корочкой (Довырен-хрустящая корочка!).

21 августа.

Утро. Дубак. Колотун бьёт даже во всех слоях одежды – их ещё надо прогреть. Вся одежда последние дни перед одеванием засовывается под спальник – хоть как-то повысить температуру. Сделал фатальную ошибку: в спальник греть засунул не те штаны, после чего организм уже выхоложен. Самое приятное – взять в руки банку аккумуляторов, она тёплая, прогревается от твоего тела за ночь. За стенкой палатки – outer space и космический холод. Снег не идёт. Он просто лежит на земле и не тает.

Иногда включаешь телефон как развлечение. Однако там, как всегда, надпись «No service». Можно просмотреть sms-ки – хоть как-то согревает, и спать дальше.

По приезде в Улан-Удэ, чувствуется, будет пенная вечеринка – уже совсем надо постираться.

Психологические заметки:

Во-первых, последние дни говорят не «чай», «кипяток», а «кипящий кипяток». Остальные варианты, такие как «некипевший кипяток», «кипевший кипяток» и даже «холодный кипяток» призваны только вселять оптимизм в сердца людей и котируются гораздо ниже. Шутка про томатный сок, популярная в первые дни, сейчас уже не особо смешная. Интересует только еда и спиртное.

Во-вторых, восприятие сознанием жизни на лагере. Нет ощущения последовательности дней, люди путаются, когда мы куда ходили, даже позавчера. Всё сливается в одно целое. Снег в августе даже не удивляет – так и надо. Дни, когда было тепло и солнечно, уже даже не вспоминаются – разве что как анекдот в духе «когда-то было жарко и люди ходили по земле в одной майке». Что интересно, такое мироощущение сложилось сейчас почти у всех – видимо, защитная реакция организма.

Теперь, как всегда, юмористические зарисовки:

·      Вспоминая анекдот про мужика с вилками, плывшего по реке, получаем зарисовку: - Мальчик, как ты провёл лето? - Пошёл на фиг!!!

·      Глядя на солнечный диск, проглядывающий сквозь тучи: «солнечный круг, тучи вокруг». Этот немудрёный перефраз стал регулярно повторяться

·      Подходишь к кому-нибудь: «скажи мне, о старейшина, в древних манускриптах я прочитал, что раньше небо было синим, как этот кусок диопсида, было так тепло, что люди ходили в одном исподнем, и пили напитки для охлаждения. Это правда?». На это обычно следует ответ в духе «да, сын мой!».

Возвратимся же к повествованию. Завтрак: тихо, быстро, технично. После завтрака – всеобщая радость: мы решили уезжать сегодня!

Новосибирцы уходят в маршрут доотбирать силл. Мы с Лёшей пилим камушки «для личного пользования» и понемногу собираем лагерь.

К обеду уже почти всё собрано, остаётся только свернуть палатки. На обед выпиваем последнюю бутылку водки. Перед самым отъездом Андрей, новосибирец, достаёт бутылку шампанского Абрау-Дюрсо – великолепно сочетается с водкой.

Быстро докидываем остатки вещей и прыгаем в кузов. Отъезд. Скоро приезжаем в тайгу. Она уже вся сентябрьских, осенних цветов. Дорога. Реки, броды, тряска, падение тел по кузову. Стоит мне немного зазеваться – и я получаю смачную оплеуху колючей веткой лиственницы. Таких веток здесь много, потому это нечто вроде спорта – кто меньше поймает.

На перевале отдаём Боре часть продуктов. Однако здесь мы не задерживаемся: уже 18 часов, надо скорей спускаться вниз. По дороге вниз главное событие – олень, проскочивший прямо перед машиной.

Перед самым подъездом к трассе видим висящее в долине облако – вынос с Байкала. Здесь, по-видимому, был дождь: не успевших уклониться от веток обдаёт ещё и холодных душем.

На базу бурятского ГИН приезжаем затемно. Распаковываемся. Нам сразу говорят прогноз погоды на ближайшие три дня – дождь. Мы этому рады – это хотя бы жидкие осадки. Это тепло. С другой стороны, конечно, мыться в Байкале уже не получится, надо искать другие варианты.

Перед ужином идём с Кисловым и Лёшей в магазин, возвращаемся с пивом и закуской – великолепное дополнение к промозглому вечеру.

Перед сном сливаю на ноутбук фотки и начинаю их разбирать.

PS: сегодня поменял наконец батарейки в своём petzl. Старые GP были посажены почти в ноль и ходить при их свете было почти невозможно, однако они давали удобный свет для чтения и писания. Здесь же, на базе с электричеством, уже становится актуальным поменять. Поставил «космосы» - много слышал о них хороших отзывов, а сейчас решил попробовать.

22 августа.

Утро. Дождь над Байкалом сплошной пеленой. Но уже радость – осадки не белые, они мокрые. Ещё больше радости, тёплой радости, доставляет коньяк. Продолжая старую зарисовку, «Давно ли вы перестали пить коньяк по утрам?» - «Наше кредо – всегда!». Перед приготовлением под чутким руководством начальника долго и упорно переставляю берцы по печке – настоящий начальник, однако, самому двигать не по статусу

Жизнь в свободном графике: кто-то спит, кто-то разбирает фотографии, кто-то идёт в магазин. Как в мультике Максимова «Ветер вдоль берега». Удаётся даже посмотреть электронную почту. После прохожу по магазинам, покупаю себе новую расчёску и нахожу коробочку для пересылки в Москву.

Наполняю коробочку под завязку: туда идут избытки медикаментов (тем более, что мне слили всю полевую аптечку – зиму она не переживёт, а начальство признаёт-таки мою способность ею пользоваться), образцы (сплошные сульфидные и сидеронитовые руды, дуниты) и пищевой НЗ. Также докидываю убитые батарейки – будет дополнение в спецкоробочку в Москве. Себе оставляю только кусок голубого диопсида – хочу показать сразу по приезде. Теперь же у меня есть запас веса для закупки бальзамов в Улан-Удэ – обратно я буду возвращаться самолётом.

Новосибирцы сегодня высылали образцы почтой. Одна из самых больших проблем – улететь в Улан-Удэ. Туда летает Ан-24 прямо из Нижнеангарска, на который лимит веса 20 кг и на ручную кладь, и на багаж суммарно.

После обеда у нас запланировано посещение бани. Баня принадлежит нашему водителю. До неё можно было бы доехать за 10 минут на маршрутке, но наш начальник хочет погулять, чему очень способствует начавший моросить мелкий холодный дождь. Поэтому весьма скоро мы оказываемся немного отсыревшими. Где-то на 1087 км БАМа мы решаем даже позвонить и уточнить, туда ли мы идём («алло, привет, мы на 1087 км БАМа. Нам ещё долго?») – на другой стороне над нами долго смеялись.

Баня, надо отметить, шикарная. Прогревает всё и у всех. Впервые за полторы недели моя спина не высказывает мне мнения о моей личности. Баня плавно переходит в долгий сытный и пьяный ужин. Он плавно переходит в лакировку водки и бальзамов пивом.

23 августа.

Весь день клею панорамы и разбираю фотографии.

Первая половина дня проходит под дождём, во второй тучи растягивает и показывается солнце. Все достают свои вещи и развешивают их сушиться.

Обед начинается с глинтвейна. После него (как обеда, так и глинтвейна) мы отправляемся на Байкал. Самые морозостойкие купаются, хотя вода после всех ветров и дождей довольно холодная.

Вечером – весьма приятный ужин, сопровождаемый коньяком и совсем неплохими абхазскими винами от новосибирцев.

24 августа.

Утро. Подъём, завтрак, упаковка. В 10:20 с трудом умещаемся в уазик-буханку, которая довозит нас до аэропорта. В аэропорту настаёт момент истины, сопровождаемый воплями радости и стонами боли: все по очереди подходят к весам в зале ожидания и взвешивают вещи. После этого – регистрация на рейс и досмотр вещей. На взвешивании на нас на всех по очереди укоризненно смотрят, периодически мрачно говоря, что с таким перевесом самолёт не взлетит. Мы тщательно делаем виноватые лица, и нас пропускают.

Затем нас выпускают из зала ожидания в тамбур на взлётно-посадочной полосе. Как говорят местные, наш дроволёт (упомянутый выше Ан-24) 1969 года выпуска. В любом случае, новым он не выглядит. Багаж мы сдаём сами непосредственно в грузовой отсек самолёта, где его раскидывают по полкам. После этого мы проходим в салон самолёта. Тут как в автобусе: каждый занимает приглянувшееся ему свободное место.

Перед взлётом нам раздают карамельки «взлёт». Как я сразу уточняю, карамельки «посадка» выдаваться не будут.

Разгон и взлёт. Прощальный разворот над Нижнеангарском, после которого мы вылетаем на Байкал. Мне повезло: за спиной у меня сидит довольно крепко подвыпивший мужик, который, как оказалось, все места тут обошёл пешком, потому мне обеспечена экскурсия по всему восточному побережью Байкала – он называет и реки, и острова, и долины.

Через полтора часа мы уже над Улан-Удэ. Город раскинулся в широкой долине реки Селенги, окружённый с двух сторон невысокими горками. Прямо перед посадкой наш самолёт идёт на второй круг – что-то подсказывает, что лётчики забыли выпустить шасси. Со второго захода мы успешно садимся на землю – бетонированной ВПП тут не предусмотрено. Самолёт несколько раз подпрыгивает на зелёной траве, прежде чем сесть окончательно.

После получения багажа нас грузят в автобус, который везёт до здания аэропорта. Оно сейчас весьма пустынное – очередная, как говорят, учебная тревога. От аэропорта нас забираю на машине бурятского ГИНа и везут в город. Одного человека мы оставляем в гостинице «Бурятия» в самом центре города, сами же едем в здание ГИН СО РАН. Здесь мы будем жить ближайшие дни в учебной аудитории.

После обустройства (нам дают даже удлинитель и чайник) и отметки командировочных удостоверений иду с новосибирцами на обед. Для обеда выбрали ресторан Modern Nomads. Посмотрев на нас, вернувшихся из поля, нас сразу посадили в VIP-кабинет. После заказа нам ещё дополнительно (подарок от заведения, помимо бесплатного обслуживания в VIP-комнате) приносят блюдо кунжутных булочек. Надо отметить, качество еды в ресторане отменное: всё на редкость свежее и вкусное. Мужская часть группы прониклась монгольским чаем насколько, что выпила по пол-литра каждый. Вообще, монгольский чай – прекраснейшая вещь! С молоком, пеночкой от молока, солью, капельками жира – райское наслаждение!

После обеда отправляемся в центр города, на площадь Советов. В центре её находится голова Ленина, с четырёх сторон от неё – Народный Хурал, Администрация, геологическое управлением и драматический театр. Перед театром находится большой фонтан, работающий под музыку с синхронной подсветкой. Завтра мы попробуем доехать туда поздно вечером и посмотреть на него при тьме ночи. Рядом с фонтаном стоит памятник балерине Сахьяновой, который местные называют «камасутрой». От площади мы спускаемся к Триумфальной арке, пройдя через которую, мы попадаем на улицу Ленина, обычно называемой здесь Арбатом. На ней почти полностью сохранилась старая застройка. По этой улице доходим до Одигитриевского собора. От него по набережной реки Уда доходим до места основания города. Через реку Уду мы переходим на закате, провожая солнце. Оно медленно скрывается за фиолетово-сиреневой полосой гор – резко отличных от рыже-жёлтого неба.

Кстати, вспоминая о фонтане, весьма примечательно, что перед всеми фонтанами Улан-Удэ установлены таблички с расписанием работы фонтана по часам.

Дожидаемся трамвая. Они тут очень пунктуальны. На остановках висят таблички с указанием временных промежутков между трамваями, которые реально работают. И только в трамваях Улан-Удэ я слышал объявление «уважаемые пассажиры! Просим вас заранее подготовиться к выходу. Трамвай следует с опозданием».

Вечер. Стираюсь – в институте есть горячая вода и не хочется упускать такой шанс смыть верхний слой грязи (сказывается психологический эффект поля).

25 августа.

Второй раз можно спать без одежды. И, феномен, стиранные вещи высохли всего за одну ночь!

После лёгкого завтрака идём к русскому драматическому театру (не тому, который у Советской площади), однако сезон начинается только через неделю, так что посетить его не удастся. На обратном пути заходим в «Абсолют» - крупный торговый центр. Здесь мы покупаем продолжение завтрака в виде булочек, я же ещё закупаюсь настойками-бальзамами: затем, до самолёта в Москву, будет негде.

Днём мы едем в краеведческий музей. Теперь же я немного расскажу о системе автобусов. Во-первых, в Улан-Удэ ходит огромное количество маршрутов – на остановках, даже не в центре, обычны списки из 20 (!) маршрутов. Во-вторых, таблицы расписаний, помимо собственно расписаний, содержат указания типа транспорта – маршрутка (да, Улан-Удэнские маршрутки ходят тоже по расписанию), автобус, автобус, адаптированный для инвалидов. Сами маршрутки идут просто непрерывным потоком – каждую минуту подъезжает по несколько штук. У маршруток тут «Самовольные остановки» запрещены горадминистрацией, причём прилагается ещё и список этих остановок. У нас получается уехать только на четвёртой маршрутке: все предыдущие едут полными, а водители тут стоймя не берут.

Краеведческий музей – это комплекс разновременных построек под открытым небом, в лесопарковой зоне. Начинается он с груд камней, в основном могильного назначения, и довольно быстро сменяется кочевыми юртами разных народов (монголов, бурят, эвенков). Немного поодаль юрты уже становятся деревянными – однокомнатные домики восьмиугольной формы с очагом в центре помещения. Постепенно и архитектура юрты уступает место деревенской архитектуре. Около уже самого выхода есть потрясающая улочка из резных домиков – просто как из какой-то сказки и церкви. Довольно много внимания уделено и поселениям старообрядцев, имевших немаловажное значение в истории страны. Во многих юртах и домах воссоздана обстановка, и, хотя и местами она явно избыточна по количеству инвентаря, смотрится она очень и очень хорошо.

При музее есть и небольшой зоопарк. Там представлены основные животные, как домашние (верблюды, северные олени), так и хищные (медведи, волки, лисы). Однако условия содержания, мягко говоря, оставляют желать лучшего – размер вольеров и запахи ничего другого, кроме как сочувствия к животным, не вызывают.

От музея мы через сосновый бор плавно перебираемся к дацану (буддийскому монастырю). Здесь мы обедаем в позной. Несмотря на стиль обслуживания в лучших традициях худших столовых, еда тут весьма вкусная. После обеда проходим по дацану и возвращаемся в город. В институте мы растекаемся по лежанкам и медленно готовим ужин – несколько часов хождений по жаре дают о себе знать.

Вечером, после захода солнца, мы едем к площади Советов – посмотреть на фонтан. Надо отметить зрелище весьма достойное – подсвеченный переливающимися разноцветными огнями фонтан, бьющий в такт играющей на площади классике. Стоять и смотреть можно очень долго – мы простаиваем до конца представления.

От фонтана мы спускаемся по Арбату до собора, переходим через мост к остановке и ловим маршрутку.

Ночью новосибирцы отправляются в клуб с Лёшей. Посмотрим, какими они вернутся завтра.

26 августа.

С утра небо затянуто тучами – они пришли за нами, как мы нервно подшучиваем. По приглашению Ульяны, сразу после завтрака я еду с группой в Иволгинский дацан (на р. Иволга). Именно тут пребывает нетленное тело Пандито Хамбо-лама XII Даши-Доржо Итигэлова. Храмы в этом дацане совмещены с жилыми домами, так что традиционные русские деревенские дома стоят тут вперемежку с не менее традиционными буддийскими храмами-пагодами. Дацан стоит в степи, посреди долины, которая окружена синеватыми горами.

Едем назад, в Улан-Удэ. Тут мы посещаем музей природы Бурятии. Музей, кстати, вполне достойный, жаль только, в нём не продаются определители флоры и фауны.

После музея я еду в дацан на Лысой горе. Когда я выхожу из маршрутки, начинает накрапывать мелкий дождь. Здесь дацан в состоянии постройки, всюду ездит техника. Одна из главных достопримечательностей – гороо долгой жизни. Это тропа длиною около километра, проложенная по склонам холма, через луга и сосновый бор. Вдоль неё расставлены 12 беседок, соответствующие годам рождения человека. Ощущения после прохода по ней весьма приятные.

Здесь я захожу в лавку буддийской атрибутики. Однако все предметы иного ощущения, кроме как ширпотреба, не оставляют – что весьма печально.

Еду назад в город. Здесь от площади Советов я прохожу по улице Смолина и улице Бандерова – тут сохранилась старая деревянная застройка с потрясающими наличниками. В конце маршрута – торговые ряды купца Курбатова (первая половина XIX века), памятник архитектуры.

Зарисовка: пока фотографирую дома, из двора вылетает женщина, которая буквально насильно тащит фотографировать помойку во дворе за углом: «администрация-то фасады красивые сделала, а во дворах помойка, да вы посмотрите, какая! Вы хоть сфотографируйте, может, кто внимание-то там и обратит!».

Возвращаюсь домой (читать: бурятский ГИН). Вскоре к нам заезжает Лёша и отвозит в ближайшее бистро на ужин. После ужина собираемся: завтра выезжать совсем рано.

Немного расскажу теперь о месте, где мы живём. Как я уже говорил выше, это учебная аудитория в ГИН СО РАН. Девушки тут спят на партах, все молодые люди выбрали сон на полу. Я сплю под картой «Полезные ископаемые Забайкалья», расположенной в дальнем углу. Чуть поодаль от меня спит Андрей, главный из новосибирцев. Между нами находится батарейка алкогольной продукции: десяток бутылок настоек, парочка бутылок водки, штук 20 бутылок пива. Это уже вызывало бодрую и весёлую реакцию периодически заглядывающего к нам старшего поколения: «а я смотрю, и ребята у вас весёлые!».

Кстати говоря, немного продолжая тему настоек: выпускает их Байкалфарм, различаются (видели мы «Енисей», «Бурятию» и «Амриту») набором трав и крепостью (40 или 45 % спирта). Что особенно интересно, в их составе даже ароматизаторы указаны натуральными, причём на вкус химия не чувствуется.

Резюмируя впечатление об Улан-Удэ, скажу следующее. Видно, что город начали благоустраивать и приводить в цивильный вид совсем недавно, но результат уже виден. Даже делаются шаги в сторону туристов: в центре стоят несколько карт города (с английским переводом) с указаниями текущего местоположения и основных достопримечательностей с краткой справкой. Что интересно, перевод тут должен быть довольно актуален: немецкая и английская речь была слышна.

27 августа.

Встаём в 7 утра и грузимся в машину. Часто слышен звук стекла – чувствуется, все основательно подготовились к научной конференции.

Доезжаем до гостиницы «Бурятия». Тут пересаживаемся в автобус, куда садятся и остальные участники конференции. По дороги заезжаем на Оршуковское месторождение. Желающие набирают с собой апатита и граната. Там же проходит и пикник-минифуршет – естественно, с вином и водкой.

После я пересаживаюсь в машину к Лёше и мы едем вдвоём. Под расслабляющие звуки In Flames мимо нас на полной скорости пролетают пейзажи Бурятии. Едем мы по довольно живописному участку дороги – вдоль реки Селенги, так что с одной стороны перед нами открывается речная долина, а с другой – склоны гор. По пути, кстати, мы проезжаем Брянск.

Быстро долетаем до турбазы «Байкальский прибой». Греет солнце, оно ещё довольно тёплое, хотя ветер уже холодный.

Вскоре приезжает и автобус с остальными участниками конференции. Самые смелые купаются в Байкале. Более осмотрительные и отмороженные принимают душ. Тут, кстати, большое счастье – горячий душ.

Вечером – ужин и фуршет. Фуршет плавно переходит в наблюдение заката и катание на лодке по вечернему Байкалу.

28 августа.

Солнечное утро. Сразу после завтрака – доклады. Я переношу свой доклад на сегодняшний день – я уезжаю за день до конца конференции, потому не смогу доложиться в своё время.

Небольшая прогулка в окрестностях базы, на юг от неё. Тут замечательные берёзовые рощи, листва которых уже начинает желтеть. Листвою тихо шелестит ветер. За берёзами тихо накатывает волны синий Байкал. Гор на восточном берегу Байкала практически нет, только на горизонте, ещё восточнее, синеют возвышенности.

Во второй половине дня погода резко портится – начинается ветер. После своего доклада я решаю прогуляться до железнодорожной станции «Байкальский прибой», но по пути разворачиваюсь назад – со всех сторон обступила гроза и сверкают молнии. Под накрапывающим дождём я возвращаюсь на базу.

Вечером доразбираю фотографии и передаю знакомым. Смотрю расписание электричек и поездов: tutu.ru обещает 3 пассажирских поезда от Мысовой до Улан-Удэ с 6 до 7 утра 30 августа – в день, когда у меня самолёт.

29 августа.

Утро. Прекрасная солнечная погода. Сегодня у меня есть единственная возможность съездить посмотреть местную достопримечательность – Посольский монастырь, и я не хочу упускать этого шанса.

После первого перерыва на кофе-брейк я аккуратно линяю с конференции (настолько тихо и незаметно, что об этом знают все мои знакомые.

Захожу в администрацию турбазы – у них есть опция доставки на железнодорожную станцию Мысовая за 100 рублей. Тут неожиданно начинается не очень приятный разговор с директором: ему не хочется ради меня одного вставать с утра и ехать до станции. Он даже предлагает мне поехать с вечера и переночевать в аэропорту (при цене номера 1800 р./сутки). Однако почему-то я отказываюсь от такого плана. Наконец, мой лёгкий намёк на то, что я могу уехать и со знакомым, решает вопрос и я плачу в кассу 100 рублей.

До Посольского монастыря от турбазы 25 км, что позволяет рассчитывать на автостоп по трассе М55 (Иркутск – Улан-Удэ – Чита).

Прежде всего, дохожу от турбазы до железнодорожной станции «Байкальский прибой». Дорога в несколько километров тянется прямо по берегу Байкала и состоит почти полностью из турбаз и небольших берёзовых рощиц и опушек. Воздух пахнет водой Байкала и сухой берёзовой листвой.

Железнодорожная станция, точнее, полустанок, встречает меня двумя колеями и столбами электропередач, уходящими вдаль к горизонту – они медленно растворяются в синеве дали. Расписания тут нет – на табло, разделённом на половины «на запад» и «на восток», нет ни одного поезда.

Около станции удаётся подсесть в грузовичок-уазик, который подвозит меня по лесной грейдерной дороге к трассе. По трассе я иду пешком ещё 4 км. Конечно же, я не могу упустить такого шанса, и делаю звонок домашним в духе: «привет! Я на 317 км трассы Иркутск-Чита, пытаюсь застопить трактор, а завтра мне уже надо утром улететь!». Наконец, меня подбирает машина, которая везёт до реки Большая Речка и одноимённого поселения. В нём есть магазин с весьма интересным названием – «социальный». Следующий населённый пункт – уже село Посольское, которое и является целью сегодняшней поездки. Здесь меня совсем быстро подбирает очередная машина, которая и подвозит прямо к монастырю.

Прежде чем идти в сам монастырь, я прогуливаюсь по косе, отделяющий от Байкала небольшой заливчик – устье нескольких речек. В заливчике, надо отметить, вода значительно теплее таковой из Байкала. Коса совсем невысокая и в ширину составляет всего несколько метров. Со стороны залива она песчанистая, со стороны озера же – галечная. По косе тянется автомобильная дорога, местами подтопленная. В колеях плавают стайки мальков. По воде и болотцу ходят кулики – видимо, охотятся на рыбёшку. В общем, российские дороги – единственные, по моему опыту, в которых водится рыба.

В конце косы, где она частично размыта, можно остановиться вдали от людей – на краю узкой длинной полосы земли, окружённой Байкалом. Тут можно раздеться и искупаться, благо вода на редкость тёплая.

На обратном пути прохожу по монастырю. Монастырь был основан в 1650 году в память о царском после Ерофее Заболоцком, убитом на этом месте. Сейчас монастырь реставрируется. Собор монастыря, пример сибирского барокко, сейчас стоит выбеленный – от оригинального убранства, надо понимать, ничего не осталось. Что удивляет в храме – так это звенящая тишина внутри.

Возвращаюсь назад. Прохожу мимо болота с журавлями. Чуть дальше – пастбища с лошадьми и коровами. Дорога моя идёт через поля и леса, на горизонте виднеется несколько цепочек синеватых гор, отчёркнутых от осенне-рыжих тонов первого плана. До первой попутки иду около 9 км – почти до самой Большой Речки. Меня довозят до трассы, где мне достаточно быстро удаётся поймать машину до съезда с трассы на Байкальский прибой. Оттуда иду уже пешком – вечернее солнце уже совсем не жаркое, но приятно греет.

Итого: 50 км маршрут, 20 км пешком, 30 км машинами (5 штук). Стоп средненький. Но удовольствия очень много.

Вечером – собираюсь и рано ложусь спать. Завтра подъём в 4:30 утра.

30 августа.

В 4:50 подхожу к администрации, где директор турбазы забирает меня на своём патриоте. За 50 минут он доезжает до Мысовой – крупной станции с вокзалом. Погода довольно неприятная – гадкая холодной морось иголочками касается моего лица.

При мне кассирша открывает здание вокзала, и тут следует первый облом: она не может мне продать билеты на поезда с 6 до 7 утра. Я терпеливо жду на платформе – может, что прояснится. Действительно, прояснилось – несмотря на расписание, смотренное совсем недавно, точное в указанное время пролетают не пассажирские, но грузовые составы. Испытывая острый приступ неконтролируемой радости, я иду стопить на трассу. 5 часов до взлёта самолёта, 180 км до аэропорта? Только автостоп, только хардкор!

К этому времени уже немного рассвело, так что я хотя бы могу посмотреть местность. Бабушкин – небольшой посёлок, сразу за домами которого (в основном, деревенской застройки) начинаются затянутые туманом горушки.

Ловить приходится около 30-40 минут, пока наконец не останавливается джип Honda с двумя весьма респектабельными пожилыми мужчинами. Мы едем всё по той же трассе. Облака и морось понемногу уходят, оставляя место солнцу. Делаем одну небольшую остановку недалеко от Ошурково. Здесь открывается красивый вид на долину Селенги. Джентльмены настолько любезно, что подвозят прямо к аэропорту – через два часа после старта.

Аэропорт весьма приятен. Начать с того, что жареные пирожки с картошкой тут всего по 14 рублей. Слышны регулярные объявления «просьба извинить за временные неудобства, вызванные реконструкцией здания». Первая мысль: видимо, учения (см. день прилёта) были успешными.

Багаж вписывается идеально – 22 + 10 кг. На регистрации дополнительно прошу наклеить бирочку «хрупкое» - всё-таки 7 бутылок бальзамов… В зале ожидания выхожу на балкон – уже совсем растянуло, и видны красивые горы и частые кучевые облака. Бурятия провожает хорошей погодой. Делаю панораму, прежде чем замечаю табличку «не фотографировать».

Садимся в самолёт, Ту-204, компании Владивосток-Авиа. Трясясь и покачиваясь, он выруливает на взлётную полосу. Разбег и взлёт. Полёт проходит нормально, почти не трясёт. У нас удобно – есть встроенный индикатор тряски: чуть что, от аварийного выхода начинают отваливаться панельки. За окном почти всё время сплошная облачность.

Перед посадкой начинается веселуха. Сначала раздаётся из-под крыльев звук, с которым переключают передачи при невыжатом сцеплении. Затем оттуда же раздаётся звук мощнейшего удара металла – примерно походит на звук, с которым наш «Урал» бился о камни, только усиленный до масштабов самолёта. После этого по громкой связи объявляют «уважаемые пассажиры, проверьте, что ваши ремни безопасности пристёгнуты и затянуты». Садимся с сильной тряской, попрыгав по полосе – обшивка ходит с амплитудой сантиметров 5. В итоге, однако, наш дроволёт успешно затормозил.

Конец.